Меня сейчас осенила такая мысля. Если
принять за истину то, что абсолютно все в этом мире гармонично и хаоса нет в
принципе, то, проводя аналогию с парными понятиями добра и зла, получается что
и зла нет. Так же как и хаос, зло лишь кажется нам чем-то плохим, однако в
глобальном смысле оно оказывается таким же полезным, как и добро. Нашего
обывательского уровня понимания недостаточно, чтобы увидеть и осознать это,
хотя в некоторых устойчивых фразах, типа «Все что ни делается, все к лучшему»
или «Нет худа без добра», эта предпосылка присутствует.
Во многих религиозных схемах
признается необходимость существования зла, но от этого оно не перестает быть
противоположностью добра. Люди намеренно создали такую парадигму, в которой
будет место плохому, ибо если есть зло, есть и возмездие, а возмездие – это не
что иное, как наказание. Следовательно, люди придумали себе некий стимул для
праведной жизни – ад (аналогии из нехристианских религий тоже много). Значит,
люди несовершенны из-за трусости и узости мышления. Они самостоятельно
ограничивают себя парадигмой, в которой есть место злу и несовершенству.
А теперь на секунду представим,
что видение мира не ограничено рамками «плохости» и «хорошести». Первая мысль,
которая приходит в голову: «Так ведь начнется беспредел! Воцарится хаос!» Но.
Есть и другая догадка.
Помните, когда ребенку говоришь:
«Осторожно! Это очень горячее! Не трогай – обожжешься!», он все равно тянется к
тому, что может причинить ему боль. Так устроен человек – его видение мира
строится на опыте. Маленький ребенок вовсе не глуп, что не слушает нашего
совета не трогать, ибо горячо. Просто он нуждается в собственном опыте.
К чему это я все? А к тому, что
говоря человеку, что (якобы) есть нечто плохое, мы его подталкиваем к тому,
чтобы он получил этот негативный опыт. И вот, представьте: человек не знает,
что кроме добра (якобы) есть еще и зло, и ему даже в голову не придет совершить
нечто плохое. Но почему я так уверена в том, что по незнанию человек не будет творить
зло, и при этом еще и не боятся наказания? А потому, что, пусть это и наивно, и
чрезмерно утопично, но я верю, да, верю, что в человеке преобладает тяга к
жизни (а не к смерти), добру (а не злу), созиданию (а не разрушению). Эта
уверенность основана хотя бы на том, что инстинкт самосохранения побуждает
человека делать правильный выбор.
Трудно, да что там – трудно! –
едва ли возможно осознать то, что в мире нет ничего плохого. Вот и я сейчас не
могу выстроить такую схему, где вообще бы не фигурировали сами понятия зла и
деструктивности. Эта несовершенная парадигма прочно вросла в наше сознание, и
выкорчевывать ее будет чрезвычайно сложно.